За всю свою недолгую жизнь я ни разу не видел море.

Для меня это пусть не всегда, но уже несколько лет звучало неловко, почти глупо. Кто-то выбирается к морю каждое свободное лето - погреться в лучах палящего солнца, покачаться на солёных волнах, вдыхать пропитанный запахом водорослей воздух, который, как мне всегда говорили, имеет едва ли не волшебное действие на человеческий организм. Кто-то родился у моря, кто-то живёт у него постоянно. Встречает каждый рассвет вместе со слабым мерцанием лучей в изумрудной воде, провожает каждый закат, зарываясь пальцами ног в мелкий песок. И вот он я - ни разу даже не приближавшийся к бескрайнему океану. По какой-то неизвестной мне причине я неизменно пребывал в тех уголках мира, которые он, увы, не охватывает.

Значит ли это, что я не знаю, что такое море? В каком-то смысле да. Конечно же, я знаю о его существовании - одно из тех знаний, которое находит свой дом в разуме ребёнка необъяснимым и незаметным образом и остаётся там навсегда. Со школьной скамьи в моей памяти всё ещё живы самые банальные и поверхностные научные факты об океане. Я видел море на фотографиях и видео, я даже слышал несколько раз шум волн сквозь компьютерные колонки. Однако море для меня - что-то вроде косвенного знакомого: все мои друзья, возможно, даже родственники пересекались с ним, я часто слышу о нём и кое-что даже запоминаю, и мне кажется, что он имеет непосредственное отношение к моей жизни, но это лишь иллюзия. На самом-то деле мы ещё ни разу не виделись лицом к лицу. Наши судьбы ещё никогда не встречались.

Я долго, кажется, с самого своего рождения ждал дня, когда смогу это изменить.

Кажется, этот день наконец-то настал. В одно из самых обычных воскресений билеты заняли почётное место на моей прикроватной тумбочке.

Если бы взгляды были равносильны отпечаткам пальцев, на тонком картоне не осталось бы ни единого чистого места. В течение тех десяти дней, что они ждали своего часа, я неосознанно возвращался к ним снова и снова всякий раз, стоило мне пересечь порог собственной спальни. Мои знакомые и друзья, будь они чуть бестактнее, вероятно, сказали бы, что я одержим ими: стоило мне вступить с кем-то в диалог, я неизменно упоминал билеты, даже если они неизбежно выбивались из контекста. Однако для меня самого заветный уголок в комнате словно скрывался за лёгким туманом. Я видел билеты. Я знал, что они там. Однако не осознавал этого полностью. Мой разум будто отвергал идею о том, что я наконец-то увижу море. Упрямо не желал допускать даже мыслей о том, что мечта всей моей жизни сбудется. Иногда мозг, правда, всё же щекотало приятное волнение, подобное тому, что испытывает шестилетнее дитя перед своим самым первым днём в школе, но даже оно казалось безумно далёким, настолько, что происходило будто не со мной.

Я не без причины считаю себя человеком довольно нервным, и страх всё же накрыл меня с головой. Правда, довольно поздно - к тому моменту я уже трясся в несущемся к моей мечте вагоне. Страх не столько моря, всегда казавшегося мне величественным, неприступным и навеки слишком далёким, сколько новых, неизведанных ощущений. Страх, неизбежно посещающий каждого, кто ведёт скучную и непримечательную жизнь, но время от времени брыкается в тщетных попытках свернуть в сторону, противоположную ежедневной рутине.

Мой первый день с морем наступил неожиданно скоро.
Я совру, если скажу, что море оказалось именно таким, каким я его видел. Разумеется, море всё ещё оставалось морем, но оно было... другим. В моем воображении шум воды отличался от того, что я услышал, когда осмелился подойти вплотную. В моей памяти - точнее, в её подобии, созданном сотнями фотографий в Сети - волны имели совсем другой оттенок. И я уж точно не знал, что именно так будет ощущаться шипение пены между пальцами моих ног.
Море было другим. И море было прекрасно.

Поначалу я был осторожен, как бывает осторожен беспомощный зверёк, загнанный в угол саблезубым хищником. Я был неловок, медлителен, неуклюж. Я долгое время не позволял себе зайти дальше нескольких нерешительных шагов, и вода едва касалась выпирающих косточек на моих щиколотках. Однако волны благосклонно бились о мои ноги, и я смеялся - чистым и искренним смехом, тем, что обычно смеются восторженные дети. Постепенно, почти мучительно медленно я продвигался глубже, расслабляясь, доверяясь морю всё больше. К тому времени, как море замерцало в предверии заката, я осмелел настолько, что зашёл в воду по самое колено.

Почувствовав, как ласкова ко мне лёгкая и мелкая рябь, я закрыл глаза и позволил себе хотя бы на несколько бесконечных, безумно коротких минут побыть счастливым.

До самого утра, с отказавшейся прощаться улыбкой на губах кутаясь в одеяла, я всё ещё чувствовал, как мои ноги слегка покачивает в ритме течения.

Второй день оказался гораздо сложнее: мне пришлось делить море, мое море с теми, кто не имел ни малейшего понятия о буре эмоций, настигнувшей меня всего несколько часов назад. Я специально пришёл к нему раньше, пользуясь каждой минутой, каждой секундой, которую мы могли провести в одиночестве вдвоём. Я вдыхал его запах, я прогуливался босиком по влажному песку, я пропускал солёную воду сквозь пальцы и касался их носом и губами, пытаясь п о ч у в с т в о в а т ь.

Они пришли слишком рано, но я знал, что сказал бы то же самое, задержись они ещё на час. Я не злился на них, они не мешали мне, однако невозможность окунуться в море с головой огорчала меня. Я хватался за любое, даже самое ничтожное, утешение. Я украдкой зарывался пальцами в потемневший от влаги песок. Я незаметно потягивал воздух носом, чтобы уловить ставшее за один день родным море в прохладном прибрежном ветре. Я искал множество самых глупых и унизительных поводов забежать в воду хотя бы на пару секунд - и море откликалось высокими, быстрыми волнами, едва не сшибающими меня с ног. Порой эти волны и сами настигали меня - только меня, сидящего ближе всех остальных, накрывая мои ноги до середины икр. Море звало. Море нуждалось. Море хотело.

И я пообещал - и морю, и самому себе - что следующий, последний день будет самым особенным.

Третий день начался для нас раньше двух предыдущих. Стоило мне подойти вплотную, как начался шторм, но он не был мне страшен. Я чувствовал себя так, будто этот шторм дожидался именно меня. И я принимал его с счастьем и благодарностью. Я кидался в бушующие, шипящие волны, я утопал в них. Вода заливалась в мой рот, проникала в нос и уши, и я счастливо задыхался. Я терял способность двигаться, способность мыслить, я терял разум, но сходить с ума с морем было так чертовски приятно.
В третий день я практически не выходил из воды. Я погружался в неё с головой, я позволял течению унести себя от берега настолько далеко, что понятия не имел, как доберусь обратно. Я выбирался на сушу, только когда начинал чувствовать, что мои губы синеют. Всё моё тело ныло в те мучительные минуты, что мне приходилось проводить с морем порознь, и я прижимал руки к носу, чтобы вдохнуть ставший моим любимым запах соли, песка и водорослей.

В третий день у моря собралось немало людей, совершенно мне не знакомых, но в третий день мне уже было всё равно. Они даже не существовали для меня. Пожалуй, никто и ничто, кроме моря, в третий день для меня не существовали. Весь мир потерял своё значение, поблек, исчез. Осталось только море. Только море и только я.

Третий день был днём, когда я понял: я давно был влюблён в море, однако сейчас, увидев его настоящим, я полюбил с новой силой.
Третий день был днём, когда мне пришлось его отпустить.

Дорогое море, знай: я прислушиваюсь к ракушкам, наивно веря, что слышу в них твой голос. Я зарываюсь носом в ткань, все еще пахнущую ветром, игравшим в твоих волнах. Потрясающее, неповторимое море, помни: я никогда не забуду тебя. Память о таком, истинном, неподдельном тебе навсегда останется со мной, что бы ни случилось. Мое море, я обещаю: не важно, когда мы встретимся в следующий раз. Я тоже твой. Я твой навеки.